Партійне життя

Виктор Мазаров: Без права на последний патрон

Как-то раз довелось услышать: На ноги меня поставил Корчагин...

Детализировать - в прямом ли (о госпитале после тяжелейшего ранения) или в переносном значении было сказано - не стал. Лишнее это. Ибо невзначай оброненная фраза отразила во всей рельефности характер человека, принадлежавшего к великому поколению.

У каждого времени свои герои. Ленина и сотни его единомышленников, совершивших колоссальный рывок в историческом прогрессе, "перепахал" Рахметов. Путеводной звездой в судьбе миллионов, входивших в жизнь в 30-х, включая и Николая Полудня, стал образ пламенного Павки, воспетого Николаем Островским.

Не стоит идеализировать: они жили тяжело, на грани возможностей. И отодвигали эти грани за предел, казавшийся еще вчера недостижимым.

Простого хлопца, со своей малой "родины" (куда в поисках лучшей доли закинула его родных участь безземельных украинских крестьян) приехавшего на работу в Крым, полуостров просто очаровал. Как все это отличалось от знакомых с детства мест! Жаркое солнце, высокие горы. А еще - ласковое Черное море. То самое, которое уверенно бороздили грозные боевые корабли Рабоче-Крестьянского Красного Флота. Так и произошел первый крутой поворот в судьбе - вчерашний рабочий, приписав лишний годок в биографии, стал краснофлотцем.

Война... На своей территории воевать не готовились. Сухопутных войск для обороны Юга, когда возникла необходимость, не хватало. И тогда на берег пошли моряки. Враги называли нас: Черная туча!Друзья называли нас: Гвардия флота!

А мы назывались скромнее и лучше, Точнее и проще: - Морская пехота!

Эти слова Г.Карева - и о нем. Бои, бои, бои. Для комсорга роты морской пехоты Полудня, как и для его боевых побратимов, они сливались в месяцы. А в передышках было и другое, не менее памятное. Одно событие запечатлелось навсегда: день, когда вручение скромной красной книжечки знаменовало причастность к великой партии большевиков. ...В относительной тиши кавказского тыла их готовили к новым испытаниям. Десанты...Написано о них немало, но если соизмерить с уплаченной ценой - считай, совсем ничего. Недаром ведь Владимир Высоцкий о Евпаторийском считал возможным петь исключительно стоя. Народ того заслуживал. И спустя десятилетия Николай Петрович с восхищением вспоминал своего командира - одесского пролетария Георгия Главацкого, политруком под Балаклавой водившего в штыковую батальон и заработавшего Звезду Героя, а потом выросшего до командира полка. Враги называли нас: - Красные черти! Друзья называли: - - Бессмертное племя! А мы не мечтали тогда о бессмертии, Мы просто сражались за море и землю.

Шел год 43-й. Захваченный врагом крымский берег встретил их смертью. И все таки они его взяли. Вот только осталась от десанта в живых горсть... И были, были у командарма веские основания подписывать приказ о награждении орденом Отечественной войны первой степени, где в скобочках стояло трагичное - "посмертно". А он, парторг батальона десанта, выжил! Шестеро их было таких - из целого батальона. После госпиталей послали на Буковину. Прекрасный край, с замечательными людьми и непростой историей. Земля, которой еще предстояло расцвести, стать подлинным украшением Советской Украины.

Работать в Черновцах было ой как не просто. Ведь каких-то десяток лет тому в университете висела табличка, запрещающая студентам говорить по-украински, а на центральной улице стол румынский жандарм, показывающий босоногим селянам (не суть важно - румынам ли, молдаванам или украинцам), что улица эта - панская, не для них вымощена. Николай Петрович Полудень с партийной работой, судя по всему, справлялся. Недаром ведь, хоть и закончил всего ничего - партшколу во Львове - уверенно поднимался по ступенькам аппарата райкома и обкома КП(б)У. Не вычленяя себя из времени, о прошлом он всегда говорил неохотно. Но из коротких, обрывочных фактов вырисовывалась интересная мозаика человеческой жизни. Как в сжатые сроки добивались зримых результатов, как помогали преодолеть комплекс раба забитого столетиями эксплуатации буковинцу. А в промежутках - совсем чуток о себе. Как вызвали в Киев чтобы забрать на работу в ЦК, но грозный окрик из обкома вернул домой, да так быстро вернул, что в поезде сапог потерял. И как наступил в жизни новый. Совсем неожиданный поворот. В 54-м его неожиданно вызвали в столицу. Как на грех, разболелась старая рана. По кабинетам ЦК ходил в виде не очень представительном - одна нога в ботинке, другая, раненная - в валенке. Так и на Секретариат заявился. А ушел оттуда заместителем начальника областного управления Комитета государственной безопасности.

Книга, стоящая на полке моей домашней библиотеки, так и осталась не подписанной. Автор предисловия, несмотря на многократные просьбы, категорически отказался это сделать. Но есть в ней проникновенные строки, по праву относящиеся и к их автору: "Это вдохновенные, страстные рассказы о мужестве. Душевной красоте и глубокой партийной верности тех, кто стоял и стоит на страже завоеваний Великого Октября...Орлы из героического племени железных дзержинцев на страницах этой книги передают эстафету подвига своим сынам-орлятам, новым бойцам невидимого. Трудного, почетного фронта" (Есть такой фронт. Львов, "Каменяр", 1971, с.8). Внизу - подпись: Н.П.Полудень, начальник управления КГБ при Совете Министров УССР по Львовской области.

Да, в органах госбезопасности страны бывший краснофлотец стал генералом, начальником областных управлений. Не нам, непосвященным, судить о специфике и результативности работы тех лет. Но кому попало не доверяли бы отвечать за безопасность страны в Станиславской, Тернопольской, Львовской областях, а потом и в Крыму. Да и ордена Ленина, Октябрьской Революции, знаки почетного чекиста (а их на одеваемом по большим праздникам генеральском кителе красовалось целых три!) говорят сами за себя.

А время бежало. В самом начале 80-х, возвращаясь домой по крымскому серпантину за рулем служебной "Волги" генерал почувствовал: что-то не так. Остановился, отдохнул. А через считанные дни написал в Киеве рапорт об отставке. Годы - куда от них деться... Хотя и заслуги имел немалые, и чин соответствующий, поселился не на элитном Печерске, а на "спальной" Оболони. Не доживал - жил.

А через десяток лет время вновь мобилизовало Николая Полудня. Начало 90-х. Апофеоз всеобщей растерянности, смещения акцентов, торжество неприкрытого предательства. Уничтожалась целая эпоха - великая, трагическая и противоречивая. Время требовало личностного самоопределения. Так же, как в далеком 41-м, когда одни, дрогнув и подняв руки, считали позже за "счастье" хлебать воду из сточной канавы, другие же, царапая на стене каземата штыком "Умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина", не оставив даже своего имени приближали святой день Победы.

Для коммуниста Полудня проблема выбора не стояла. И стоять не могла. Ибо люди такой закалки и в полном окружении не позволяют себе роскоши последний патрон использовать в личных нуждах.

Он стал одним из инициаторов и активных участников борьбы за отмену преступного запрета Коммунистической партии Украины. Одним из многих, кто стремился поднять ветеранов на борьбу за свои права, за права своих потомков. Пусть и нечасто, но остро выступав в газетах - "Товарище" (при редакторе Мартынюке для коммуниста появится на ее страницах было не стыдно), с возрождения - в родном "Коммунисте".

Когда вновь восстали из пепла оргструктуры партии, коммунисту Полудню товарищи доверили быть членом Киевского горкома. В отличие от многих, он не стал покупаться на президентские висюльки. Орден Отечественной войны, которым его наградили посмертно вместе с сотнями погибших боевых побратимов, весил куда больше, чем карикатурные бляшки да лычки от буржуазной власти.

Именно в тот драматический, часто просто трагический период я и имел счастье познакомится с этим удивительным человеком. Да и не один я. Ни одна демонстрация, ни одна протестная акция (а их были не десятки - сотни) не обходилась без человека, хорошо узнаваемого и в генеральской форме, и в штатском костюме. Узнаваемого еще и по красному знамени на высоком древке, которое сжимала крепкая рука.

И так - почти полтора десятилетия. Хвори, возраст - по боку. Хотя и верно поэтово "Мы не от старости умрем, - от старых ран умрем", но есть такое понятие - долг! В том числе и обязанность не оставлять последний патрон себе. Его патроны кончились в одну из последних мартовских ночей. И лег на Байковом один из тех, кто создал славу эпохе, в которой имел честь жить. Только грозная доблесть их Поселилась в сердцах живых. Этот вечный очень, нам завещанный одним, Мы в груди храним.

Они это заслужили. И среди созвездия имен, личностей, судеб свое место по полному праву занимает и он - Полудень Николай Петрович.

Виктор Мазаров

Архів, сортувати за: Нові Відвідувані Коментовані