Актуальне в пресі

Петр ТОЛОЧКО: Октябрь 1917 года: субъективные мысли (г."2000", №44(388) 2-8 ноября 2007г.)

Источник: www.news2000.org.ua

Минуло 90 лет с тех пор, как Великая Октябрьская социалистическая революция потрясла не только Россию, но и весь мир. Сегодня к этому историческому явлению отношение крайне негативное. Его называют источником всех бед как для страны, так и для мира в целом. Новые теоретики, особенно ортодоксальные антимарксисты (почти целиком состоящие из вчерашних марксистов, и также ортодоксальных), убеждают нас в том, что это был необязательный и нелогичный зигзаг истории России, уведший ее от столбовой дороги общественного развития.

Убежден, что это конъюнктурное и поверхностное объяснение. Такой подход не способен на объективное осмысление не только собственно Октябрьской революции, но и тех последствий, которые она принесла миру. Миру, который уже давно был озабочен идеей всеобщего равенства и свободы. Вначале она нашла свое выражение в догматах мировых религий, в том числе в христианской, а затем обрела системное идеологическое оформление в социалистических учениях.

Наиболее четко — во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., а затем в трудах Маркса, Энгельса, Плеханова, Ленина и других марксистов. Но и не только их. Свой посильный вклад в приближение социальной бури внесла творческая интеллигенция России, одним из наиболее ярких выразителей которой был Горький. Не случайно в дни октябрьского переворота красные бантики украсили партикулярные костюмы русской профессуры, студентов, гимназистов, писателей, артистов и других категорий интеллектуальной элиты России.

Сегодня во всех смертных грехах 17-го года обвиняются большевики, что и необъективно, и несправедливо. Начало разрушительным процессам положила русская буржуазия, заставившая отречься от престола царя Николая II и, по существу, сокрушившая монархическую Россию. Именно на ней лежит ответственность за десакрализацию царской власти и последующую печальную судьбу всей династии Романовых. Она ответственна и за тот хаос, который пришел на смену пусть и не совершенному, но традиционному государственному порядку в стране.

Февральская революция, как справедливо утверждает Солженицын, разрушив царизм, не решила ни одной задачи, но привела огромную страну к национальному обмороку, к потере национального сознания. Разрушить оказалось легче, чем предложить приемлемую альтернативу разрушенному. А тем более — осуществить ее, на что русская буржуазия оказалась неспособной.

Хаос и деструкция в стране продолжались с февраля по ноябрь 1917 г. Государственная власть, выражаясь фигурально, валялась под ногами, и большевикам не стоило большого труда поднять ее. Для этого оказалось достаточно холостого выстрела крейсера «Аврора» да нескольких сотен братишек-матросов, овладевших Зимним дворцом и прекративших конвульсии Временного правительства.

Народ поддержал большевиков не только потому, что ему созвучны были лозунги социальной справедливости, но еще и потому, что видел в них силу, способную предотвратить полный распад страны. Удивительно, что это признал впоследствии выдающийся русский философ и современник событий Бердяев, чье отрицательное отношение к «большевистскому перевороту» общеизвестно. «Народные массы, — писал он, — были дисциплинированы и организованы в стихии русской революции через коммунистическую идею, через коммунистическую символику. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться» (см.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. — М., 1990. — с. 109). В другом месте этой же работы Бердяев ставил в заслугу «большевистской революции» то, что она «путем страшных насилий освободила народные силы, призвала их к исторической активности, в этом ее значение» (см.: Там же. — с. 13).

Оправдались ли ожидания народа? К сожалению, нет. Идея социализма обрела в Советском Союзе во многом уродливое воплощение. Можно сказать, что исторический эксперимент социализации жизни в нем не удался. Ныне социалистический строй отождествляют преимущественно с массовым террором по отношению к собственному народу, голодомором 1932—1933 гг., имперским синдромом, неэффективностью экономики и т. д.

Во многом это справедливо, хотя такая характеристика и страдает предвзятостью. Прежде всего потому, что все эти пороки приписываются исключительно природе социализма. Как будто капитализм был свободен от них. Как будто не он развязал две мировые бойни, унесшие десятки миллионов жизней, не он поработил полмира и не он привнес в мир человеконенавистническую идеологию фашизма. Но об этом наши суверенные теоретики и философы предпочитают не говорить. Грехи капитализма ими прощаются, а социализма — нет.

Предвзятость заключается также и в том, что не замечается ничего положительного, что несомненно было даже и в той ущербной модели социализма, которая реализовалась в Советском Союзе. Ведь это же факт, что за исторически короткий период он превратился в одну из индустриально развитых стран мира. В ряде областей науки и техники обогнал флагмана капитализма США: раньше запустил искусственный спутник земли и раньше отправил в космос человека. Особенно наглядно продемонстрировала социалистическая система свои преимущества в годы Великой Отечественной войны, сокрушив фашистскую Германию и ее союзников. А ведь все эти страны были своеобразными капиталистическими маяками Европы.

Не вызывает сомнения и большое всемирно историческое значение Октябрьской революции 1917 г., а также рожденного ею социалистического Советского Союза. Чтобы не быть обвиненным в предвзятости, сошлюсь на мнения мировых авторитетов. Вот что говорил об этом выдающийся государственный деятель ХХ века Джавахарлал Неру: «Я не сомневался, что советская революция намного продвинула вперед человеческое общество и зажгла яркое пламя, которое невозможно потушить. Она заложила фундамент той новой цивилизации, к которой может двигаться мир» (см.: Джавахарлал Неру. Открытие Индии. — М., 1955. — с. 24).

По мнению видного теоретика западного социал-демократизма Д. Гэлбрейта, рождение нынешнего западного общества во многом предопределено самим фактом существования Советского Союза.

Помните, как в годы горбачевской перестройки много говорили о необходимости обретения советским социализмом «человеческого лица»? Сделать этого не удалось. Нам не дали сделать это. Социалистический проект был прерван тогда, когда при определенных обстоятельствах он мог бы и усовершенствоваться. Прерван не силой капиталистической системы, а изощренной идеологической диверсией, разложившей верхушку компартии Советского Союза.

Но парадокс истории заключается в том, что, не обретя «человеческого лица» в СССР, социализм способствовал обретению такового капитализмом. Под влиянием социализма (может, не столько реального, сколько воображенного) происходил процесс социализации капиталистической системы. В ряде стран (Швеция, Финляндия, Израиль) капитализм, собственно, трансформировался в социализм. Сходные процессы характеризуют и общественно-экономическое развитие Австрии, где не стесняются пользоваться теоретическим наследием Маркса и Энгельса.

История не знает сослагательного наклонения. Говорить надо не о том, что могло бы быть, а о том, что было. И тем не менее в случае с отечественным социализмом можно утверждать, что реализованный его образец имел более перспективную альтернативу. Речь идет о нэповской модели, предложенной Лениным и поддержанной Бухариным. По своей сути она была социал-демократической, близкой к той, что ныне осуществлена в Китае. Кстати, именно Китай убедительно доказывает, что социализм не утопия, а жизненная реальность. Впрочем, как и названные выше капиталистические страны.

Крушение социалистического эксперимента в СССР не является крушением социалистической идеи. Классики марксизма не ошиблись в своем прогнозе, что капитализм сменится социализмом. Они не смогли предложить его универсальную модель (которой, наверное, и не может быть), предвидеть его уродливые искажения, которые имели место у нас, но в целом верно определили, что на смену капиталистическому придет социализированное общество как высшая ступень его формационного развития.

До сих пор мы говорили о всемирном влиянии Октября 1917 г., теперь попробуем разобраться, как он отразился на судьбе Украины. Нынешние украинские идеологи при каждом удобном случае (да и неудобном тоже) стремятся подчеркнуть, что социалистическая революция к нам не имеет никакого отношения. Это, мол, сугубо русский социальный продукт, навязанный нам силой «москалями». Его принесли в Украину на своих штыках «орды Муравьева».

Я уже неоднократно отмечал нашу не лучшую национальную черту — отказ от ответственности за свое прошлое. Виноваты в нем всегда иностранные «воріженьки», будь то поляки, татары или русские. Нередко, правда, достается и своим — например, Богдану Хмельницкому, который осуществил «неправильный» исторический выбор. Помнится, в недалеком суверенном прошлом была даже предпринята опереточная акция «денонсации» решений Переяславской казацкой рады. Акция не только политически не состоятельная, но и безнравственная, оскорбляющая наших «славных прадедов».

Таким же безнравственным представляется и непризнание своей «вины» в событиях октября 1917 года и в последующих социалистических преобразованиях в Украине. Как же мы не имеем к ним отношения? Разве это не Тарас Шевченко призывал «громадою обух сталить» и приниматься будить «хиренну волю»? Разве не Леся Украинка утверждала, что «досвітні вогні», зажженные рабочим людом, — «прорізали темряву ночі»? И не был ли социалистом гениальный Иван Франко, чьи произведения буквально звали на баррикады против ненавистной тирании? В данном случае австро-венгерской, но, конечно же, его призывы имели широкий резонанс и в русской Украине.

Зная все это, казалось бы, невозможно откреститься от всего того, что произошло с нашей общей страной в ноябре 1917 г. Но для наших национал-радикалов, не обремененных чувством ответственности перед прошлым, ничего невозможного нет.

Наверное же знают они и о том, что отцы-основатели Украинской Народной республики также были социалистами, разделявшими пафос революционных преобразований. Более того, Грушевский и его соратники видели Украину социалистической автономной республикой в составе Российской федерации. Только в самом конце своего непродолжительного правления Грушевский издал универсал, провозглашавший государственную независимость Украины от России, наверное, зная, что реализовывать его ему не придется.

В нашей новейшей истории по этому поводу пролито много патриотических слез, выплеснуто невообразимое количество проклятий в адрес большевиков и советов. И совершенно напрасно. Не проклинать их надо, а благодарить. Можно сказать, на стороне Украины был сам Бог. Как, впрочем, там же он был и в октябре 1917 г., от которого Украина получила максимум дивидендов.

Не совершись Октябрьская революция, Украина продолжала бы именоваться Малороссией и существовать в границах двух имперских генерал-губернаторств: Малороссийского, состоявшего из Черниговской и Полтавской губерний, и Киевского в составе Киевской, Волынской и Подольской губерний. Малороссы продолжали бы считаться частью русского православного народа без отдельного этнического статуса. В России, как известно, административное деление строилось не на этнонациональной, а на территориальной основе. Только после революции бывшие генерал-губернаторства смогли стать Украиной.

Положительным для Украины в исторической перспективе оказалось и то, что она не выделилась в самостоятельное государственное образование во времена УНР. Иначе Украина как большое европейское государство вообще бы не состоялась. Ее территориальные пределы ограничивались бы в основном нынешними Киевской, Житомирской, Винницкой и Кировоградской областями на Правобережье и Черниговской и Полтавской — на Левобережье.

По существу Украина как отдельная государственно-территориальная единица состоялась только в результате октябрьской революции и только в условиях формирования административно-территориальной структуры союзного советского государства. По настоянию Ленина, как известно, генерал-губернаторства заменялись автономными республиками, образованными на этнонациональной основе.

Уже в декабре 1917 г. в Харькове, центре Слобожанщины, состоялся I Всеукраинский съезд Советов, провозгласивший создание Украинской Советской республики. Таким образом, край, никогда ранее не бывший собственно украинским, в одночасье превратился в ядро украинского советского государства. В марте 1918 г. (согласно решению Второго Всеукраинского съезда Советов) в состав Украинской Советской республики вошла Донецко-Криворожская Советская республика, образованная в январе 1918 г. и вошедшая в состав РСФСР. Ленин, к нашему нынешнему удовлетворению, не согласился с существованием этого края в составе России и настоял, чтобы он отошел к Украинской Советской республике. Аналогичным образом оказалась в составе Украины и Новороссия. Это был первый этап территориального собирания Украины.

Второй пришелся на годы до и после Великой Отечественной войны. В сентябре 1939 г., согласно пакту Молотова—Риббентропа, в состав Советской Украины вошла Галичина. Каких только отрицательных характеристик от национал-радикалов ни удостоился этот пакт! Введение советских войск в Западную Украину квалифицируется, как ее оккупация тоталитарным режимом. Казалось, от такой констатации только шаг до заявления о выходе Галичины из состава Украины и восстановлении попранного статус-кво. Но его так и не последовало. Это в традициях галицкой политической элиты — проклинать советское прошлое и со спокойной совестью пользоваться его плодами. После Великой Отечественной войны в состав Украинской ССР вошли Закарпатье и Северная Буковина, никогда ранее не составлявшие с ней административно-территориального единства. К чести жителей этих регионов, они не комплексуют по этому поводу.

И, наконец, третий этап территориального собирания Украины пришелся на юбилейный год 300-летия воссоединения Украины с Россией. По предложению Хрущева, Верховный Совет СССР в 1954 г. передал в состав Украинской ССР Крым. С 1921-го по 1944 г. он обладал статусом автономии, а затем до 1954 г. — области в составе Российской федерации.

Так, давнее событие, которое не проклинается сегодня в Украине только очень ленивым национал-патриотом, еще раз сослужило ей добрую службу.

Итак, со всей ответственностью можно утверждать: не будь Великой Октябрьской социалистической революции, не было бы и великой Украины. Конечно, государственный ее статус в составе Советского Союза был весьма относительным, но до его образования у нее вообще не было такового. Продолжай Украина и дальше существовать в границах нескольких губерний, вряд ли бы она обрела государственную независимость и после распада СССР.

Конечно же, Украина никогда не была колонией России, о чем с упоением рассказывают национал-патриоты. В царское время по той простой причине, что малороссы вообще не рассматривались как отдельный от великороссов этнос. Считалось, что это две ветви единого русского народа, с чем были согласны даже и украинские ученые (Максимович, Костомаров и др.). Да и что это за колония, в которой «колонизаторы» открывали университеты, гимназии, лицеи, причем едва не чаще, чем в метрополии?

В советское время Украина представляла собой наиболее развитый в экономическом отношении регион. Не случайно после развала СССР многие зарубежные специалисты утверждали, что она входила в десятку индустриальных стран мира и имела наиболее предпочтительные (из всех постсоветских стран) условия независимого развития. Более высоким, по сравнению с Россией, был и уровень жизни в Украине, а также темпы демографического роста. Ко времени развала СССР, как известно, ее население превышало 52 млн. человек. И это несмотря на демографические потери от голодомора 1932—1933 гг., а также в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.

Обретя суверенитет и перестав быть «колонией», Украина потеряла 6 млн. человек, а уровень жизни большинства ее граждан таков, что они с ностальгией вспоминают «колониальные» времена. Поразительно, что, добиваясь от мировой общественности признания голодомора 1932—1933 гг. геноцидом украинского народа и ставя памятники его жертвам, власти суверенной Украины не считают себя ответственными за нынешний голодомор. О нем практически и не говорят. Не бьют в набат. Может, потому, что суверенны и не на кого списать свои собственные просчеты?

Я не разделяю мнения многих, что виной наших нынешних трудностей является независимость и что это была ложная идея. Конечно же, беда наша не в ложности идеи, а в неспособности ее воплощения в жизнь. Точно так же я не могу согласиться и с тем, что крушение социалистического эксперимента в Советском Союзе и странах народной демократии является крушением социалистических идеалов. Они несокрушимы до тех пор, пока на нашей грешной земле будет существовать имущественное и социальное неравенство людей.

Нынешние процессы социализации обществ и государств, захватившие большинство развитых стран мира, безусловно, обязаны в том числе и Великой Октябрьской социалистической революции, явившейся величайшим социальным событием ХХ века.

Архів, сортувати за: Нові Відвідувані Коментовані