Нові Відвідувані Коментовані |
|
|
|
Александр Репников: Рецензия на книгу Феликса Владимирова «Цена измены» (Сетевой центр русского зарубежья, www.russkie.org, 01.02.2007) с предисловием редакции сайтаИсточник: www.russkie.org Предисловие История человечества полна примеров предательства и измены. Немало таких примеров зафиксировано после 1991 года после разрушения СССР и на постсоветском пространстве, в частности, - в Украине. Для коммунистов, в частности , - "Кравчук, Плющ и другие", как записано в одной из резолюций учредительного съезда Компартии Украины еще в 1993 году. Наиболее яркий украинский литературный пример - старый козацкий полковник Тарас Бульба и его сыновья: старший, Остап, оставшийся верным товариществу козацкому, Земле Русской и Вере Православной, и младший Андрей, увязавшийся за польской юбкой, а на современном языке ставший ЕВРОхолуем. Книга Феликса Владимирова «Цена измены» интересна тем, что в ней сделана попытка как на научном, так и литературно-художественном уровне осмыслить ФЕНОМЕН ИЗМЕНЫ, соседствующей с массовым героизмом и самопожертвованием советских патриотов в годы Великой Отечественной войны. Заявленная тема является весьма актуальной. Вот пример, свидетельствующий об этом и заслуживающий современного Гоголя: отец- пламенный коммунист - секретарь ЦК Компартии Украины Виталий Иванович Луценко, на боевом посту народного депутата Украины, председателя впервые созданного Комитета по делам пенсионеров, ветеранов и инвалидов, безвременно ушедший из жизни в 1999 году, - и его старший сын Юрий Луценко, бывший морозовский социалист, ставший постепенно ОРАНЖЕВЫМ социалистом, а затем и предводителем НАРОДНОЙ САМООБОРОНЫ - этого боевого отряда "оранжевой революции", ныне возглавивший избирательный блок Наша Украина - Народная самооборона. Раньше популярной была такая реминесценция: если бы знал погибший на бескрайних полях России в годы Великой Отечественной войны политрук Данила Кучма что натворит его сын - секретарь парткома Южмаша и потом Президент Украины Леонид Кучма, - то он бы в гробу перевернулся. Тоже самое можно сказать об отце и сыне Луценко. Народ, и ты поддерживаешь таких детей? Старый козацкий полковник Тарас Бульба своего ЕВРОхолуя Андрея расстрелял собственноручно со словами " Я тебя породил, - я тебя и убью!". На чью долю в наше время выпадет такая историческая миссия? Редакция сайта Книга Феликса Владимирова «Цена измены», обозначенная на титуле как роман, на самом деле далеко выходит за рамки этого литературного жанра. Это, скорее роман-хроника, написанный в почти забытом ныне жанре политического детектива, основанный на реальных событиях и представляющий собой замечательный пример работы целой группы профессионалов, часть из которых названа автором среди тех, кому он выносит благодарность за помощь и содействие. Когда читаешь книгу страницу за страницей, то порой удивляешься спокойному и взвешенному тону автора, описывающего страшные события минувшей войны. Но потом понимаешь, что сейчас именно так и нужно писать. Четко обозначив свою позицию, Владимиров не навязывает своих оценок, дает читателю возможность самому вслед за героями и антигероями произведения пройти весь путь от предвоенных событий до наших дней и вынести свой вердикт. Несомненным достоинством книги является и то, что автор не избегает «острых» тем (подробно об этом будет сказано ниже) и не пытается скрыть те факты, которые могут вызвать у читателя «неудобные» вопросы. Теперь, собственно о сюжете. В 1975 году в центральной прессе промелькнуло сообщение о том, что согласно приговору расстрелян некто Юхновский, гитлеровский палач, который долгое время скрывался под именем Александра Мироненко. Это произошло через 30 лет после того, как отгремели последние залпы Великой Отечественной. Сегодня, когда Управление ФСБ по Москве и Московской области рассекретило это уголовное дело можно, наконец, расставить все точки над i, проследив вслед за сотрудниками спецслужб путь предателя, почти всю войну отслужившего в карательном немецком органе ГФП-721 – тайной полевой полиции. После войны он успешно переписал свою биографию, стал старшим редактором издательства Министерства гражданской авиации и готовил очерки о подвиге советского народа в Великую Отечественную войну. В 1965 году даже стал кандидатом в члены партии. Вот тогда и случилась первая осечка. Партком потребовал от него документально подтвердить получение ордена «Славы» и медалей, о чем Мироненко когда-то заявлял. Проведенная проверка выявила расхождения в двух собственноручно написанных им автобиографиях: в одной он писал, что служил в Красной Армии с начала войны, в другой — что до призыва (до 1944 г.) находился в оккупации на Украине. Так постепенно начинает раскручиваться клубок, который в итоге приведет от седовласого заслуженного редактора и ветерана Мироненко к молодому Юхновскому избивавшему и расстреливавшему собственных сограждан. Распутывая этот клубок оперативники и следователи проехали по 44 населенным пунктам, опросили множество людей, потратили уйму сил и времени и смогли воссоздать не только жизненный путь Мироненко-Юхновского, но и кровавый путь тайной полевой полиции, действовавшей на Украине. В архивах ГФП-721 сохранились копии донесений в которых немцы фиксировали, сколько людей арестовано, допрошено, избито и казнено. Пришлось выдержать и самый настоящий поединок, в который превратились сначала беседы, а потом допросы Мироненко. Из помещенных в книге фрагментов допросов хорошо видно, как медленно, отступая шаг за шагом, под напором неопровержимых улик Мироненко признавал свои злодеяния. Сначала все отрицал, потом признался, что состоял в тайной полиции, но лишь в качестве переводчика. Утверждал, что никогда не участвовал в избиениях, но потом нехотя признавал, что может быть кого-то «подтолкнул ногой», или пару раз ударил. Поначалу отрицал, что присутствовал при расстрелах, но потом, признавая это, оговаривался, что сам не стрелял. Возможно кто-то с долей сочувствия объяснит это тем, что ему не хотелось умирать (статья-то «расстрельная»). А тем, кого он избивал, мучил, убивал умирать хотелось? В конце концов, как правильно пишет автор книги «каждый свой выбор делает сам. И Юхновский не исключение – он тоже выбрал свою судьбу». Почему его выбор был именно таким? Наверное, (и тут мы солидарны с автором) точного ответа на этот вопрос никогда не узнаем. Давая показания, Юхновский поначалу пытался представить себя слепым исполнителем отцовской воли (именно отец и пристроил его в полицию). 16-летний Саша Юхновский быстро завоевал авторитет у немцев, был зачислен на все виды довольствия и получил пистолет. В марте 1942-го в Ромны прибыл штаб тайной полевой полиции – ГФП. Папаша протолкнул туда сына – переводчиком. Что же двигало подростком, который все больше и больше «замазывал» себя кровью соотечественников? Страх показаться своим новым хозяевам «слишком добрым», или же твердая вера в то, что «новый порядок» пришел навсегда, а значит нужно любой ценой доказать свою значимость и незаменимость. В разговоры отца о том, что немцы дадут Украине возможность самостоятельно и свободно развиваться младший Юхновский не верил. Итак, убежденным украинским националистом он не был и к числу «обиженных» советской властью не относился, безвольным исполнителем воли отца его представить тоже трудно. Алекс презирал не только земляков (учителя, когда-то критически отозвавшегося о его поэтических опытах при случае, пользуясь властью, мстительно ударил по лицу), но и тех украинцев, которые служили немцам вместе с ним. А вот, что говорили свидетели о деяниях самого Юхновского (приведу только несколько показаний): «Юхновский бил эту женщину резиновой дубинкой по голове и спине, а ногой ударял в низ живота, он же таскал ее за волосы. Примерно, через два часа я видел, как Юхновский вместе с другими сотрудниками ГФП волокли эту женщину из комнаты допросов в коридор, идти и стоять она не могла. Эта женщина была полураздета, из ее низа живота текла кровь». Свидетель Хмиль М.А. вспоминал: «Я просил Сашу, чтобы он меня не бил, говорил, что ни в чем не виноват, даже вставал перед ним на колени, но он был неумолим… Переводчик Саша… допрашивал меня и избивал с азартом и инициативой». И вот уже Мироненко признается, что ему «приходилось избивать арестованных мужчин и женщин резиновой дубинкой» (с. 126). А вскоре выяснилось, что Юхновский-Мироненко лично убивал (для получения свидетельств этого к делу даже подключили коллег из службы безопасности ГДР и получили неопровержимые доказательства). Под влиянием улик Юхновский признал «свое участие в массовых казнях советских людей». Тема подвига и предательства в период последней войны не нова. В свое время Юлиан Семенов написал роман «Противостояние», по которому был снят многосерийный фильм. В романе, также исследуется схватка между бывшим предателем родины и теми, кто его ищет. Несколько раз в разговорах на страницах книги Семенова всплывает тема 37-го года, который рассматривается уже давно не столько, как вполне определенный год, сколько, как некий символ. Присутствует эта тема и на страницах романа Владимирова. «Много тогда невинных людей пострадало. Но сам знаешь, органы государственной безопасности – это всего лишь рука государства. А решения принимает голова. И не дай бог, чтобы по-другому было….», говорит один герой другому (с. 19). Отмечается вместе с тем, что среди тех, кто пошел служить немцам было «несоразмерно много» людей «вполне советских, не знавших другой жизни, бывших пионеров, комсомольцев, общественников, парашютистов, ворошиловских стрелков… Редко у кого были посажены в пристнопамятном тридцать седьмом отцы или братья. Зато попадались люди, носившие до войны форму НКВД» (с. 66). В Дубоссарах «тамошнюю оккупационную полицию возглавил итальянец-эмигрант… уже давно живший в тех краях… а его ближайшими сообщниками были русский и украинец – оба члены ВКП(б) с 1924 года. Все трое отличались жестокостью и беспощадностью к жертвам» (с. 66). Относительно сочувствия и прощения есть у автора еще одно место в книге: «Можно, конечно, думать и так: нельзя простить предательство, нельзя простить измену, нельзя простить убийства и пытки, но можно простить старика, который и так всю жизнь прожил в страхе и скоро умрет своей смертью. Зачем его тревожить? Это все понятно. А как же тогда родные, любимые, друзья и родственники убитых и замученных советских патриотов, людей, которые тоже могли бы жить до старости, растить внуков и детей? Их жажда мести вполне справедлива. А мы – государственные органы должны сделать так, чтобы каждый получил по заслугам и не пострадал невинный» (с. 83). Большой интерес для историков представляет статистика «из рассекреченных материалов КГБ СССР», приведенная на 21-22 страницах книги и дающая точные цифры прошедших проверку (на 1 октября 1944 г.) бывших военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену, или в окружении. Указано, что прошло проверку 302992 человека из которых «полностью сняты подозрения с 267707 чел. (88,96 %)»; приводятся точные данные по умершим, арестованным, отправленным в госпитали и штрафбаты. Не меньший интерес представляют и данные по репатриантам. «К 1 марта 1946 г. было репатриировано 4199488 советских граждан (2.660.013 гражданских и 1.539.475 военнопленных), из них 1.846.802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2.352.686 принято от англо-американцев и прибыло из других стран. Из прошедших проверку передано НКВД 226.127 чел. (14,69%). Всего в 1946–1947 гг. на спецпоселение поступило 148.079 власовцев и других пособников оккупантов… На 1 января 1953 г. на спецпоселении оставалось 56.746 власовцев, 93.446 были освобождены в 1951–1952 гг. по отбытии срока». Замечу, что освобождены они были еще при жизни И.В. Сталина. У неосведомленного читателя, быть может, вызовет удивление негативное упоминание некоторых фигур известных сегодня, как «историки», «правозащитники» и т.д. Например, на странице 208 книги упомянут некто Рутыч (кажется, единственное упоминание за всю книгу). Не тот ли это Рутыч, спросит читатель, который пишет статьи и книги на исторические темы (см.: Рутыч Н.Н. Думская монархия: Статьи разных лет. СПб., 1993; Рутыч Н.Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов Северо-Западной армии. М., 2002), передает в российские библиотеки архивы (о переданных «Н.Н. Рутычем-Рутченко (Франция) в 2002 году» документах есть упоминание во вступительном слове «от издательства» к книге «Российский Зарубежный Съезд. 1926. Париж: Документы и материалы» М., 2006. С. 5); издает справочники, посвященные участникам Белого движения и их воспоминания? За что же Феликс Владимиров его так? А вот профессиональный историк точно знает, кем был Рутыч-Рутченко в годы войны (См.: Измозик В.С. Отзыв официального оппонента о диссертации П.Н. Базанова «Издательская деятельности политических организаций русской эмиграции (1917–1988 гг.)»… // Клио. Журнал для ученых. № 3 (34). 2006; там же дана сноска и на другие публикации, рассказывающие о коллаборационизме Рутыча). Не верите историкам? Тогда посмотрите комментарии к воспоминаниям председателя НТС В.М. Байдалакова вышедшим в Москве в 2002 году тысячным тиражом (автор комментариев и введения историк А.В. Окороков). Вот, что там написано о Н.Н. Рутченко: «В 1941 г. попал в плен (по другим данным сдался добровольно). В годы войны служил в СД. В 1942 вступил в НТС» (с. 89–90). А вот что вспоминает сам Байдалаков на странице 34 книги: «Звонит С.П. Рождественский их «Нового Слова». Шлет ко мне человека из-под Гатчины. Открываю дверь на его звонок – подтянутый брюнет, лет тридцати, интеллигентен, поручик СД (выделено мной – А.Р.). Приехал из русского отряда в рядах войск СД. Представляется – Николай Николаевич Рудченко-Рутич. Рассказывает свою биографию: аспирант исторического факультета, ученик академика Грекова: когда вспыхнула война решил перейти к немцам, для чего «записался» в формировавшийся отряд советских парашютистов, попал таким путем в немецкий тыл, поступил в войска СД, познакомился вскоре в прифронтовой полосе с людьми из НСНП и вступил в его ряды. Хотя биография его была явно приглажена и лакирована, был принят нами в Берлине с распростертыми объятиями – там будет видно». Книга Владимирова посвящена не столько Юхновскому-Мироненко, последнюю точку в жизни которого поставила пуля, сколько том, кто, сражаясь в годы войны, с врагом проявил себя истинными патриотами своей страны. Посвящена она сотрудникам спецслужб до конца выполнившим свой долг. Один из них – полковник КГБ СССР Алексей Васильевич Хромов «скоропостижно скончался 1 августа 1991 года. От сердечного приступа, на шестидесятом году жизни. Стране, службе которой он отдал всю жизнь, оставалось жить ровно 155 дней. После него остались несколько сотен разоблаченных предателей, несколько реабилитированных, чье честное имя он восстановил, двое сыновей и внуки». С горечью автор замечает, что Алексею Васильевичу «в определенном смысле повезло», ибо он не увидел «ни последующего всеобщего краха, ни того, что за этим последовало». Он сделал все, что мог и не его вина, «что другие так скверно распорядились их наследством и наследством их погибших отцов». |
|
СКП-КПСС
Міжнародний комуністичний рух Теоретична думка Соціалістичні ідеї... ХХI століття. Комуністична фантастика
Архів, найбільш:
|
|
© Киевский ГК КПУ 2005
|
Все права защищены. Перепечатка материалов разрешается, только после письменного разрешения автора (e-mail). При перепечатке любого материала с данного сайта видимая ссылка на источник kpu-kiev.org.ua и все имена, ссылки авторов обязательны. За точность изложенных фактов ответственность несет автор.
|