Сучасна теоретична думка

А.С.Шушарин: Полилогия современного мира

В издательстве М., "Мысль", 2005 вышли первых 3 (из 5) книги "Полилогия современного мира" Андрея Сергеевича Шушарина. С любезного разрешения издателя, дочери А.С.Шушарина к.ист.н. Ксении Андреевны Белоусовой, мы приводим краткий анонс фундаментального труда А.С.Шушарина и ссылку на соответствующий сайт - www.shusharin.ru

« … Теории никогда не нужны народу (хотя именно ему в итоге и служат), в силу огромности, сложности, эзотеричности (не в оккультном, разумеется, смысле) и пр. отчаянной тягомотности. Причем, по ряду убедительных мнений эта дистанция между уровнем сложности теорий и массовыми представлениями еще быстро растет. Тем более в социальном познании.

Поперек теориям стоит журнализм, в данном случае в его не лучшем качестве довольно агрессивного выразителя упрощенных интеллектуальных ожиданий, тем паче в продолжающей снижаться "атмосфере".

Теории не нужны политикам и интеллигенции (в идеологическом смысле "золотой середины" интеллектуальной пирамиды) нынешней генерации, выплывшим и действующих на старых и даже деструктивных идеях. Действительно новая генерация политиков возникает вообще на почвах уже новых массовых мироощущений, каковых у заблудших народов пока нет. До той поры даже действительно уже новая политика может пребывать лишь в фазе своего рода маловлиятельного сектантства, если угодно даже "маргинального", в смысле партийно-политической периферийности. Хоть и активно, но пока как бы только в режиме ожидания "исторического происшествия" начала революционного процесса. Но и это мыслимо только в условиях уже образовавшегося нового научного дискурса.

Более того, как это не странно звучит, теории не очень-то нужны или даже очень не нужны теоретикам! Чужие, естественно. Так уж познание устроено, что именно творцы, что говорится, меж собой, предельно амбициозны. Каждый сам с усами. Здесь накал идейной борьбы даже особо остр и суров. Более того, есть серьезные опасения, что солидные попытки вообще могут быть логико-семантически совместимыми. Похоже на то, что победить может только одна, в лучшем случае позитивной критики, ассимилировав (переиначив)отдельные блоки идей других теорий. Надежды же на некую "многотеоретичность", если воспользоваться словами Т.Шанина, более напоминают постмодернистскую "интеллектуальную капитуляцию".

Наконец, главный герой, правящий научный клир, находящийся даже по собственному (правда, косвенному) признанию в старых "парадигмах" двух уже нерелевантных "экономизмов", соответственно совершенно "невменяем", непосредственно неодолим, непроницаем, вороват, изворотлив, вплоть до антиинтеллектуализма, вроде заявления упомянутого профессора - дай ключ от квартиры, где деньги лежат. Интеллектуальный контакт практически исключен. Весь этот клир как весьма дружная организация (И.Уоллерстейн) в самосохранении будет все тоньше изощряться, как писал Т.Кун, до погоста своих выразителей, а то и их идейных потомков.

Более того, я уж не раз отмечал, что экономизм преодолевается в социальной мысли давно и "во всех направлениях". Но пока все это эклектическая хаотизация, без целостной генерализации служащая лишь все более цветистым веночком все того же однотонного (или двухцветного) торжествующего экономизма.

Полезны здесь и некоторые трагические интонации размышлений "диссидента в квадрате" А.Зиновьева. С излишней осторожностью он допускает возможность и необходимость "более совершенной" и адекватной современности, т.е. по сути как раз постмарксистской идеологии (мы здесь везде, согласно всему ранее изложенному, пока говорим еще не об идеологии, а только об эзотерической революционной теории, полагая новую идеологизацию интеллектуально вторичным и уже в значительной мере вненаучным процессом). Далее  Зиновьев полагает, что на Западе сейчас нет условий для появления подобной теории, а в России как раз есть. Но трагедия в том, что "если нечто подобное сделают россияне, соотечественники не признают ни в коем случае. Идеи, конечно, разворуют и испоганят. А как нечто целостное и оригинальное – не допустят. А в сфере политики ... такое учение не в состоянии понять". Увы, это действительно слишком, и даже очень, похоже на нынешнюю российскую идейно-политическую действительность и исторические "традиции" – "своих", во всяком случае, современников не очень жаловать.

Так что Зиновьев прав, что клир (не только отечественный, а последний еще и с норовом) непосредственно никогда не преодолим. И вообще препятствий набежало более чем предостаточно: народ, журнализм, интеллигенция, политики, творцы, всемогущий клир, даже российская "специфика".

Тем не менее, все они должны быть преодолены … »

« … Как в свое время Гегель вскользь (как само собой разумеющееся) заметил, что революция была невозможна без Реформации, так и сейчас можно сказать, что революция невозможна без секуляризации нынешнего социологического (а основе экономического) клира. Вопрос лишь в пути реализации, аудитории, ибо, как отмечалось, практически всё и вся против попыток теоретических прорывов.

Зиновьев, однако, не оттенил двух моментов. Во-первых, иного пути прорыва нет и, видимо, никогда не будет. В конце концов (если печальная российская, "воровская специфика" окажется "выше" научной морали), и в случае теоретической удачи, идеи тогда сможет освоить и развить Китай, другие, даже на Западе, а может и сам Зиновьев подаст пример согласия с новыми толковыми "чужими" теориями; так сказать, наступит на горло собственной песни, признает несколько меньшую теоретическую значимость собственных изысканий. Что же касается замечания Зиновьева, что он и в народе сейчас не видит почвы для новой идеологизации, то это, напомню, дважды верно, но "единожды" не совсем. Сейчас такой почвы действительно нет, народ в основном в деморыночном заблуждении. В теоретическом же отношении такой почвы не было и не будет никогда. Но теории никогда же и не предназначены "народу" (а только новому профессионализму и обновляемой интеллигенции), "народ" же при наличии в нем уже чувственной почвы ("нововерия") для перемен осваивает с помощью нового профессионализма и интеллигенции соответственно новые идеологические доксы, вполне достаточные для превращения его в "класс для себя". Во-вторых, и кроме того, некоторые исторические обстоятельства радикально меняются. Когда с известным подтекстом частенько говорят, что теперь век образов, телевидения, толстых книг не читают, то ерунда все это. Все интеллектуальные пирамиды всех областей познания держатся только незримыми профессиональными вершинами, тягомотными "языками" (книгами). Хотя тексты это еще, конечно, не действующий "геном" аттрактора Спасения. Тем не менее, аудитория для начала секуляризации, для формирования "генома" нового профессионализма, несмотря на "всё и вся против", существует …

… Для всех времен ее можно условно назвать "аспирантским народом". Условно, конечно, не в буквальном возрастном и титульном смысле. Но это те, кто уже начал профессионально разбираться в тягомотных "социальных делах", но еще не зашорен отжившими системами взглядов, жаждет познавать, учиться и двигать дело дальше. Этот "народ" неопределенно рассеян, но именно он и станет формировать новый профессионализм. Борьба "толстых книг" в головах "аспирантского народа" нелинейно и начнет научно, затем идеологически, обеспечивать зреющий революционный процесс. Чтоб разумно он развертывался, так сказать, политически вполне эволюционно. Шансы, правда, довольно быстро утекают, но пока есть.

Надеюсь, что настоящий "кирпич" эскиз теории современности делу поможет…»

Из Главы 33, книга 5

Архів, сортувати за: Нові Відвідувані Коментовані