Соціалістичні ідеї, ініціативи ...

Андрей ДМИТРУК: РУССКИЙ МИР: ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПРОЕКТОВ (продолжение: Ч.11-Ч.14)

Продолжение. Начало см. Ч.1-Ч.7, Ч.8-Ч.10

ХІ.

Прежде всего, надо представить себе, кто “сберётся под святое знамя” в текущем XXI веке и станет социальной базой обновления — пусть инициированного свыше, но совершенно невозможного без массовой поддержки. Вряд ли стоит надеяться на особую активность прежних “могильщиков капитализма”, фабрично-заводских рабочих; они, кстати, и в Октябрьской революции сыграли куда меньшую роль, чем крестьяне или солдаты, а уж в других странах Европы, создавая все эти парижские, баварские или венгерские коммуны-однодневки, просто пошли на убой. Нынешние рабочие в Русском Мире либо люмпенизированы, превращены в торгашей и “челноков” благодаря уничтожению промышленности, либо попали в фактическое рабство к нанимателям из-за угрозы безработицы. Ожидать от них совместных сознательных действий с каждым годом всё труднее — тем более, что рабочий класс не растёт в числе и не крепнет, как то было перед революциями 1900-х, а, напротив, усыхает и вырождается.

Очевидно, для новых преобразователей Руси смогут стать опорой, с одной стороны, разорённые крестьяне, с другой — выбракованные жёсткой конкурентною борьбой “пролетарии умственного труда”: компьютерщики, перепроизводство которых наступит весьма скоро, а также сдуру кинувшиеся овладевать “модными” профессиями, но оказавшиеся не у дел юристы, психологи, экономисты. В обширную “партию обновления” могут влиться невостребованные учёные, художники, литераторы и журналисты; не исключено, что её пополнят и мелко-средние торговцы, и предприниматели, теснимые монополиями.

Порой представляются возможными необычные, можно сказать, парадоксальные формы протестного движения. Нынче много толкуют о том, что-де подростки и молодёжь слишком увлечены виртуальной реальностью, предпочитают компьютерные игры подлинной жизни, с её невыдуманными сюрпризами и коллизиями, дающими бесценный опыт. В этом есть горькая правда. Но для внимательных исследователей современности не секрет и то, что становятся на диво многолюдными и востребованными молодёжные игры другого рода, вполне реальные. Здесь и затеи поклонников Толкиена, и реконструкции событий прошлого, подчас со всеми бытовыми, одёжными и иными подробностями, и трудные походы, к тому же осложнённые спецзаданиями вроде “поиска сокровищ”... Чтобы участвовать в подобных играх, наши юные граждане охотно делают то, чего избегают в качестве школьников или студентов: штудируют толстенные книги по истории, этнографии, культурологии, собирают горы сведений в Интернете, овладевают странными ремёслами кузнецов рыцарских лат или мастеров пошива камзолов... Совершенно очевидно, что все эти занятия — тоже протест, энергичное возражение против реалий “нового” русского общества, утверждённого на попрании всех моральных норм; общества, где удачливый бандит жирует за счёт обобранных честных тружеников. Как минимум, хотя бы в своём кругу “толкиенисты”, историки-реконструкторы и прочие воскрешают рыцарское благородство, заботу о слабых и сирых, воинскую доблесть и другие полузабытые добродетели. А максимум может стать достаточно неожиданным, если усилия, сейчас направленные на построение игрового царства справедливости, однажды будут устремлены вовне, в настоящую общественно-политическую жизнь. Можно получить достаточно

искреннее молодёжное движение, укомплектованное, к тому же, знающими, интеллигентными ребятами. Не чета теперешнему “остаточному” комсомолу, многие лидеры коего озабочены, главным образом, своим будущим депутатством...

Итак, варианты и модели протестных объединений могут быть весьма разными. Ясно одно: пополнять их ряды придётся главным образом “поштучно”, благодаря индивидуальной работе с людьми, как то делали, например, масоны. Если западные мастера пропаганды, десятками лет разрушавшие русско-советские общинные идеалы, адресовались прежде всего к худшим людским чертам — эгоизму, жадности, гордыне, то обновители Русского Мира воззовут к иным, но, надеемся, не менее сильным и столь же властно требующим воплощения душевным свойствам. Главное из них — стремление человека к творческой самореализации.

До сих пор и марксизм, и все производные от него “-измы” очень много внимания уделяли освобождению труда и очень мало — творческому содержанию последнего. Сам труд почтительно определяли, как целесообразную деятельность человека, направленную на удовлетворение его потребностей, — но редко упоминали о том, что человек может быть истинно счастлив, только когда удовлетворены и его низшие (жизненные), и высшие (духовные) потребности. Писали о том, что труженик должен быть избавлен от эксплуатации; да, упоминали подчас и о творческом отношении к труду, но... Как прикажете оценить степень свободы труда прачки или землекопа, упаковщицы или мусорщика?! Очевидно, во времена Маркса рабочий человек не видел для себя большего счастья, чем выход из постылой зависимости от хозяина, — но сейчас? Будь исполнители рутинных, изнурительных обязанностей сотню раз избавлены от эксплуатации, трудись на себя и только на себя — станет ли работа для них радостью, смогут ли они относиться к ней творчески? Мне могут напомнить о великих примерах одухотворения даже чёрной работы, о почине Стаханова, превратившего шахтёрские будни в подлинную эпическую песнь. Но подобного рода метаморфозы бывают лишь в узловых исторических точках (1930 годы — пора перенапряжения, предельно ускоренной подготовки страны к экономическому и военному поединку с Западом). Тогда вдохновляет не содержание труда, а его предназначение: параллель — церковное понятие “работать для Бога”...

Мы ещё поговорим о том, как могут возникнуть и в чём выразиться грядущие массовые порывы, превращающие рутину во вдохновенный взлёт. Но возбуждение не может быть постоянным: держась чрезмерно долго, оно либо разрушает психику, либо сменяется своей противоположностью — глубоким торможением. Что же послужит постоянным источником вдохновения?

Скажем сразу: упразднение скучного, отупляющего труда, труда-повинности, и замена его занятиями максимально разнообразными, предельно насыщенными творчеством. Это должно быть альфой и омегой нового социализма, главной и, вероятно, единственной целью создания ещё небывалого общества. Полнота удовлетворения потребностей не только на обыденном уровне (“Этакую-то организацию, пожалуй, ещё и тресты дадут”, — гениально провидел Ульянов-Ленин), — но на всех ступенях психики: витальной (инстинктивной), эмоциональной, духовной. Может ли быть более стойкая и полноценная модель счастья? Тем более, что креатизация всех видов труда и всех слоёв населения не сможет не оздоровить и не сделать куда более счастливым и всё общество в целом.

Реально ли это? Безусловно. Ехидные вопросы вроде “А кто же будет двор подметать, если все станут творцами?” — эти вопросы устарели в принципе. Мы недаром начали наши рассуждения с того, сколь грандиозно выросли, особенно в сравнении с недавним прошлым, наши технические возможности. С каждым поколением, прежде всего в индустриально развитых странах, уменьшается доля людей, занятых “неодухотворимым”, по определению косным трудом. Если следовать шаблону из прежних учебников обществоведения, “стирается грань” между трудом физическим и умственным. Но это может быть самым важным лишь на первых этапах, когда надо избавить людей от износа и саморазрушения. Далее механизация, автоматизация, компьютеризация могут послужить решению иной, более высокой задачи — задачи раскрепощения творца в каждом живущем...

В каждом? Да, несомненно. То, что нормальный, без врождённых психофизиологических пороков человек обязательно способен к тому или иному виду творчества — наукой практически доказано. Бездарных отроду не существует. Можно сказать и так: быть “креатором”, творцом — норма, не уметь создавать новое — патология. Как правило, её провоцирует не природа, а дурно устроенное общество. Причём, пагубны не только вынужденные, ради куска хлеба, изнурительные виды работ. Выбирая род занятий, не соответствующий призванию, пусть выгодный, или престижный, или обусловленный ещё какими-то внешними причинами, мы кладём начало такому насилию над собой, которое либо полностью коверкает нашу душу и калечит жизнь, либо делает нас автоматами, тупыми нелюдями, озабоченными лишь сытостью и достатком.

Обновители Русского Мира, вправду желающие добра всем своим землякам, те, кто воистину намерен утвердить Царство Божье на земле, а не ищет депутатских или министерских кормушек, — правильно поступят, если, обретя ту или иную степень власти, объявят приоритетным достижение всеобщего равенства в творчестве. Ведь любое другое равенство, увы, сводится лишь к той одинаковости, которая чревата всеми болезнями либеральной демократии.

Практической же задачей движения (партии, блока — определение найдётся) станет запуск двуединого процесса. С одной стороны, все государственные и общественные институты должны быть реорганизованы так, чтобы оставить как можно меньше места монотонному, низкоквалифицированному труду, в любых нетворческих обязанностях заменить людей механизмами. С другой стороны, образование надлежит трансформировать таким образом, чтобы как можно раньше и точнее выявлять в детях врождённое призвание, оценивать их созидательный потенциал. Вся учебно-воспитательная работа должна помогать молодым людям вырастать сознательными творцами; вся профориентационная пропаганда должна внушать юным гражданам одну истину: занимайся не выгодным, не престижным, не отцовским, не традиционным в твоей местности делом, а только и исключительно тем, к которому ты предназначен природой!..

Далее: чтобы одухотворить любую профессиональную деятельность, следует провести широчайшее переобучение взрослых работников. В том, что какие бы то ни было вложения здесь окупятся, можно не сомневаться: “попутным” следствием креатизации (окончательно примем этот термин) станет внедрение многих высокопроизводительных технологий. Страна быстро обогатится, причём не полукриминальным способом приватизации гособъектов и не с помощью налоговых репрессий, а самым лучшим и здоровым образом: благодаря быстрому увеличению объемов производства, росту качества товаров, окончательному отказу от, увы, привычного для Руси статуса поставщика энергоносителей и сырья, переходу в ранг страны, экспортирующей сложные и дорогие изделия. В течение одного поколения — и это уже не пустословная “обещаловка” времён Хрущёва — Русский Мир займёт в мировой экономике новое, ведущее место. А вернее, создаст сверхмощную и достаточно автономную собственную экономику, повторив и развив судьбу такого самодостаточного, почти автаркического колосса, как Советский Союз.

XII.

Раз уж мы в очередной раз упомянули столь значительный исторический и геополитический феномен — “красную империю”, СССР, — попробуем разобраться: будет ли преображённый Русский Мир похож на погибшую социалистическую Атлантиду, или же глазам человечества предстанет совершенно новое сверхгосударственное образование?..

Прежде всего, ещё раз уточним: всё, о чём мы тут рассуждаем, может стать реальностью лишь в одном случае: если в обозримом, а лучше — ближайшем будущем в России и иных восточнославянских республиках прочно возьмут власть патриотические, принципиально антизападные и антилиберальные силы. Есть ли такая перспектива? Безусловно, и мы её уже оценивали. Охранительный комплекс “русскости” может проявиться у представителей разных общественных групп, прежде всего — у сознательной части офицерства; у некоторого, всё же, количества рабочих — не сломленных бесправием, не прикормленных хозяевами и не сбежавших в коммерцию; у беднейших и наиболее честных студентов, у интеллигентов (увы, немногих!), не помешанных на западном либерализме и не павших перед искушением хорошо оплачиваемого лакейства; у работников информационной сферы, вытесненных с рынка труда, у предпринимателей-неудачников, попавших между налоговым молотом и наковальней конкуренции. Если это произойдёт, — несомненно, появится ведущая и организующая структура. Ею мог бы стать, стряхнув шелуху многолетних стереотипов, союз коммунистических партий Руси — если, конечно, эти партии сумеют избыть наследие косной, вконец обюрокраченной и оттого погибшей КПСС... В любом случае лидеры будут востребованы и явятся. Возможно, сложится разнородная, но служащая единому делу группа из наиболее энергичных и нетривиально мыслящих представителей левых, молодёжных, традиционно-религиозных и военно-патриотических объединений.

Впрочем, эта схема может и не сработать в странах, чьи народы за два-три десятка лет вконец разложены дьявольским “пиаром” индивидуализма и потребительства. Слава Богу, общинные традиции помогли белорусам выбрать вождя, как нельзя лучше отвечающего задачам начальной поры восстановления Русского Мира. Российской Федерации, скорее всего, так не повезёт: слишком уж она рыхла и заражена вирусом “суверенизации”. Сверх того, иллюзию достатка для многих россиян создаёт обилие сырьевых ресурсов: не давая нищете стать полной, оно загоняет социальные хвори из острой формы в хроническую. Наконец, нынешнему российскому режиму, при отсутствии объединяющей идеологии, удалось воскресить худшую из прежних имперских традиций, царских ли, советских, а именно полицейский контроль за народом, подкрепляемый влиянием православной церкви — института, верно служившего всем властям. Словом, здесь намного более, чем возмущение помянутых групп, вероятен (и эффективен) дворцовый переворот, например, захват власти высшими военными вместе с группой прогрессивно настроенных депутатов Госдумы. Поводом может послужить какой-нибудь уж слишком холуйский, проамериканский манёвр правительства — скажем, втягивание России в войну за чужие интересы. Возможно также, что “искрой”, из которой возгорится “пламя”, станет очередной реверанс властей перед толстосумами: вздувание цен, коммунальные поборы, лишение льгот и т. п.

Не исключено (и даже очень вероятно), что переворот произойдёт в сочетании с описанной выше активизацией протестующих масс. Это был бы наилучший, наиболее плодотворный вариант перемен.

На Украине, по оценкам некоторых политиков, больше “свободы”, то есть анархии, — а стало быть, благие изменения могут начаться отсюда. Клоунская “оранжевая революция”, тем не менее, выявила протестный потенциал и накал массового недовольства; значит, может случиться и революция настоящая, “красная”. Временная победа прозападных сил до поры, до времени уравновешена приходом в парламент мощного восточного крыла. Разумеется, от победы, тем более весьма условной, одной мафиозной группировки — донецкой — над другой, не менее преступной — галицийской, до торжества социальной справедливости — “дистанция огромного размера”. Но, по крайней мере на ближайшие годы, из двух зол выбрано меньшее. Немало шансов на успех получили силы, стоящие за тесный союз с Россией, да и левые вновь включены в серьёзную политику.

Конечно, есть вероятность, что духовные наследники Мазепы, ещё достаточно влиятельные, однажды пойдут ва-банк. Пусть не рехнувшаяся от спеси “дама с косой” — кто-нибудь похитрее и поумнее может устроить очередной “майдан”, оболванить граждан и бараньим “единогласием” референдума втиснуть Украину в атлантические структуры. Тогда двум оставшимся частям славянской триады, России и Белоруссии, надлежит действовать решительно и быстро. Если США позволяют себе “защищать свои интересы” за тысячи километров от собственных границ — стократ естественней для Русского Мира будет помешать отторжению своей тысячелетней кровной, священной части, Старой Руси, Руси Изначальной... Речь, понятно, не идёт о ракетных залпах и бомбардировках, каковыми опустошала “цитадель демократии” Вьетнам, Югославию и Ирак. Если недостаточно будет экономических санкций, следует лишь взять под армейский контроль западную границу Украины — примерно так, как делает то Россия на южных кордонах среднеазиатских республик, чтобы предотвратить спровоцированные Западом набеги душманов.

Но, коль скоро мы ещё не безнадёжно отравлены — рано или поздно отрезвление должно состояться. Тем более, что ему вполне может помочь международная обстановка.

Это, конечно, отдельная, и непростая, тема — однако серьёзнейшие экономисты и геополитики всё чаще говорят о приближении финансовой катастрофы США, с их триллионами ничем не обеспеченных долларов; о нарастающем сопротивлении стран “третьего мира”, о намерении влиятельных политических сил в Европе увести родной континент из американского “стойла” и самим вершить свои и мировые судьбы; наконец, о том котле расовых страстей, проблем “цветных” этносов, который грозит взрывом под ногами у самих янки. Всё это тысячекратно опаснее для США, чем разыгранный американскими спецслужбами кровавый блеф 11 сентября 2001 года — и, наряду с возможностью описанного нами выше социалистического преображения Штатов, также ставит под удар перспективу Железной Пяты.

XIII.

Возникает закономерный вопрос: а какой может стать география нового объединенного сверхгосударства? Вряд ли его границы в точности совпадут с контурами СССР.

Очевидно, помимо трёх славянских стран, в Русский Мир войдут среднеазиатские республики, по сути, составляющие одну политэкономическую ось с Россией. Несмотря на все амбиции своих лидеров, на их потуги сесть великими ханами — тюркские народы остаются по сути “нашими”... Ставка на исламское сродство, скажем, Таджикистана с Афганистаном, находящимся под американским влиянием, и на соответствующее сближение, была бы проигрышной. Такой союз означал бы лишь усиление в Средней Азии антирусского блока, а значит, подпал бы под действие оборонной доктрины Руси, предписывающей защищать все рубежи, в том числе южные. К тому же, новая федерация, с её подлинной свободой вероисповеданий, даст мусульманским народам выход к главным, арабским центрам религии; в этом смысле никаких “комплексов” у таджиков или узбеков не будет...

Пожалуй, сложнее выстроятся отношения Русского Мира с Кавказом и Закавказьем. Армения, в своём вечном страхе перед исламскими соседями, скорее всего, пойдёт на прямое или ассоциированное членство в федерации. Поведение Азербайджана менее прогнозируемо — но, если создать ему налучшие условия для добычи и реализации нефти и вновь урегулировать не существовавший в СССР вопрос о границе с Арменией, то надеяться на дружбу с Баку вполне можно...

Нынешнее марионеточное руководство “штата Джорджия” — Грузии — может привести республику к жёсткому противостоянию с Русью. Однако результатом этого, если Москва всерьёз возьмёт патриотический курс, может быть только крах прозападного режима и установление другого, готового заключить новый Георгиевский трактат. При этом можно заручиться энергичной поддержкой Абхазии, пообещав и дав ей статус полноправного субъекта федерации.

Вряд ли возникнут особые проблемы с включением в содружество Молдавии. Пока что её руководство — сомнительные коммунисты — ловчит, впутываясь в антирусские блоки и коалиции. Но стоит опять, как полтора десятка лет назад, ввести войска в Приднестровскую республику (предварительно дав ей права субъекта федерации), чтобы положение изменилось к лучшему. Тем более, что рядовые молдаване, кроме части интеллигенции, не слишком заражены антисоветизмом и антирусизмом.

Кстати, — обычные прибалты, за малым исключением, тоже не фанатичные противники федерации. Здесь достаточно сильны ностальгия по советским временам и оскома от прелестей дикого капитализма. К тому же, бесправная русская часть населения маленьких полуфашистских республик может стать хорошим протестным материалом. Славяне Литвы, Латвии и Эстонии способны инициировать их воссоединение с Русским Миром. Не исключено также, что возвращение трёх республик в русскую орбиту станет одним из элементов сближения, в рамках “большой антиамериканской Евразии”, Руси с Германией. Однако нельзя считать исключённым и то, что Прибалтика потеряна надолго, на поколения...

Весьма возможно также, что Русский Мир распространится в тех направлениях, которые не освоил Советский Союз. По мере приобретения федерацией мощи и влияния в мире к ней могут потянуться и примкнуть балканские республики, обломки преступно расчленённой Югославии. Некоторые из них, та же Черногория, веками испытывали симпатию к государству Российскому, роднились наши царствующие династии; не сработает ли и ненависть к Западу, внушённая злодейскими акциями НАТО в 1999 году?..

Ничто не помешает вернуться в лоно Русского Мира, причём со статусом более органичной его части, и степной Монголии. В уровне жизни и в цивилизованности она от этого быстро выиграет. С другой стороны, обновлённая модель социализма может быть серьёзно обогащена, коль скоро наши идеологи присмотрятся к буддийской доктрине... Надо полагать, Руси следует заняться воссоединением с Монголией, как одной из приоритетных задач, как началом курса на обновление и усиление своей мессианской роли в Азии.

Нельзя также отбросить возможность появления зарубежных анклавов федерации из числа стран, которые выиграют экономически и политически, обретя такой статус. Это могут быть относительно слабые государства “третьего мира”.

Приходится с чрезвычайной осторожностью говорить о более отдалённом будущем Руси-Евразии. Поскольку события могут развиваться непредсказуемо, — ограничимся самым общим их наброском. Быть может, Евразию ждёт появление “сверхфедерации”, включающей на неких, ещё невообразимых условиях Русь, Индию, Китай, Ближний Восток и юго-восток Азии; как знать, не Восточную ли и Центральную Европу. Коль скоро начнётся подобное “укрупнение блоков” всеевразийского политического здания — не обретёт ли Русь иную, более дробную и вместе с тем монолитную структуру? На место достаточно произвольно очерченных республик могут прийти куда меньшие по площади, зато более естественные по происхождению этнокультурные области. При этом нынешняя Украина может превратиться, как минимум, в полдюжины достаточно обособленных территорий, вернувшись к состоянию конца XVIII века, когда собственно Украиной именовалась лишь небольшая область между равнозначными ей Подолью, Запорожьем, Волынью... Россия также трансформируется, родив куда большее количество краёв или земель: Новгородчину, Московию, Пермь, казацкие владения и многие, многие другие образования. Насколько все они будут самостоятельны, опять же, покажет время.

Такой процесс “разукрупнения”, впрочем, может начаться и без внешних причин, внутри Руси как таковой. Возможно, он наилучшим образом воплотит диалектику будущего: сочетание объединительного евразийского импульса с реальным самоопределением национальных, языковых, спаянных верованиями или традициями групп.

XIV.

Настала пора поговорить о внутреннем политическом устройстве грядущего “государства-континента”.

Практика “прямых всенародных выборов” законодателей и высших должностных лиц Руси-Евразии абсолютно противопоказана. Голосовать за кандидатов, известных лишь понаслышке, за пустословных краснобаев — значит, приводить к власти либо проходимцев, сумевших навязать доверчивым соотечественникам свой виртуальный, мифологизированный образ, либо откровенных негодяев, подделавших результаты выборов. Такие “избранники народа” то ли верно служат денежным мешкам, стоящим за ними, то ли попросту используют свои депутатские или иные полномочия для успеха в бизнесе. Исключения чрезвычайно редки и касаются лишь самых искренних кандидатов от левых партий...

В обществе, где господствует (или, по крайней мере, должна господствовать) вера в высшие ценности, — равнодушным, корыстным людям не может быть вручена политическая воля масс. Здесь роль правителя сакральна: люди вверяют ему свои судьбы, как заботливому патриарху и несущему благодать первосвященнику, а не как легко заменяемому чиновнику. Земские соборы, избиравшие русских царей в случаях разрыва династии, были примерами не либеральной, а священной демократии, боговдохновенных и единогласных выборов. Верховные Советы СССР и союзных республик, якобы, по мнению разрушителей страны, декоративные и бессильные, на самом деле олицетворяли общественное согласие и, пусть подсознательное, но единодушие миллионов. По закону, любого кандидата можно было “прокатить на вороных” или большинством голосов в округе заменить на другого — но этого не происходило. Когда же пришёл “плюрализм” с несколькими претендентами на одно властное место, храм стал рынком...

Возвращаясь к нашим дням и думая о будущем, можно предложить, как наилучшую, систему многоступенчатых выборов — по крайней мере, в отношении законодателей. Такова она в современном Китае. Диалектика централизма и местного самоуправления проявляется в ней самым действенным образом.

У нас подобная система может выглядеть так. Взрослое население улицы, квартала, деревни, в общем — наименьшей административно-территориальной единицы (назовём её низовым округом), где все друг друга лично и хорошо знают, делегирует наиболее уважаемых сограждан на выборы второй ступени, в региональный центр. Там “низовые” избранники должны находиться достаточно долго. С одной стороны, они образуют рабочий законодательный орган — городской или районный совет; с другой стороны, за установленный законом срок присматриваются друг к другу и проходят необходимое обучение мастерству власти — курсы политруководителей. В основу учебной программы ляжет следующая концепция: власть имеет двойную природу. Во внешнем смысле она — служение общему благу, а как таковая, как “вещь в себе” — род творчества. Становясь средством наживы и удовлетворения прихотей, власть теряет своею суть; её носитель должен быть лишён полномочий. Те же догматы должны найти место в законодательстве и всячески подчёркиваться пропагандой.

Затем депутаты второй ступени из своей среды выбирают законодателей следующих рангов, членов советов более крупных регионов (областей). Те, также пройдя определённую школу, но уже высшего, “генеральского” уровня (политакадемию), проводят в своём кругу выборы государственного совета.

Будет ещё один источник депутатских кадров, кроме территориального — но о нём мы скажем позже.

Вполне естественно, что при таком устройстве выборов должны практически исчезнуть предельно архаичные, громоздкие “динозавры” — политические партии. Некогда эти объединения людей (а вернее, “разъединения” — от латинского partio, т. е. “делю”, “разделяю”) сыграли свою роль, будучи квинтэссенцией тех или иных групп общества и отстаивая их интересы. Партии были передовыми отрядами враждующих классов. Когда же в стране побеждал буржуазный индивидуализм, “разъединения” принимались верно служить не классам, а кланам. Это хорошо видно на примере нынешних республик СНГ: в них под всякими красивыми названиями действует множество псевдопартий, как правило, представляющих группировки влиятельных бизнесменов (региональные, финансовые, отраслевые и др.). Единственный род партий, исповедующих некие принципы, а не просто ищущих власти для своих лидеров, — союзы коммунистов, — в своём нынешнем заорганизованном, обюрокраченном виде почти бессилен. Мы говорили о возможности возникновения набранной “поштучно” единой партии (или блока) патриотически, антибуржуазно настроенных представителей разных классов и слоёв, — партии людей, готовых к справедливому обновлению Русского Мира. Но если таковая и появится, она станет последним из политических союзов на Руси! И вовсе не из-за того, что новый режим тиранически прекратит её деятельность. Нет: просто содружество искренне верящих в святость своего дела, сознательных и честных граждан, придя к власти, не будет нуждаться ни в формальной партийной принадлежности, ни в “прянике” партийных привилегий, ни, тем болем, в “кнуте” партийной дисциплины. Лидерство не сделается насильственным, подчинение — принудительным, совместная деятельность — предписанной и осуществляемой “из-под палки”. Возможно, госсовет, министерства и другие “машины власти”, в конечном итоге, будут более подобны клубам единомышленников, мастерским художников власти, чем нынешним предельно формализованным “офисам” и “департаментам”!..

Самой жизнью будет подписан смертный приговор политиканству, сколачиванию эфемерных “массовок”, чаще всего на время выборов, ради продвижения к государственному рулю богатых мошенников и их подручных-демагогов. А кол осиновый в могилу практики массового обмана избирателей, создания дутых “харизм” забьёт именно многоступенчатая система выборов. Станем голосовать за хорошо знакомых нам лично, честных, ответственных земляков — учительницу, врача из поликлиники, участкового милиционера… за единственно неупразднимую партию порядочных людей!

Но, поскольку никакой принцип отбора не может быть идеальным, — предусмотрим в Конституции Русского Мира (или в основных законах субъектов федерации) простой и надёжный механизм контроля избирателей над деятельностью своих избранников, а также, в случае нужды, ничем не осложняемого отзыва первыми последних.

Теперь — о власти исполнительной. Она чётко разделится на два направления: руководство территориями и руководство хозяйственными структурами. Начнём со вторых.

Чтобы у руля отраслей и предприятий вставали действительно честные, достойные и умелые руководители — таковых, опять-таки, надо готовить в средних и высших школах управленцев. Мне скажут, что подобные заведения есть и сейчас, — отвечу: во-первых, их программы не основаны на изложенной выше духовно-нравственной концепции власти, а во-вторых, диплом какой-нибудь “академии управления” не является обязательным для того, чтобы занять, например, пост министра. А должен быть обязательным! Я уже не говорю о том, существующем у нас, воистину преступном положении вещей, при котором даже кандидат в президенты страны (!) не проходит, в отличие от шофёра или пилота, элементарного освидетельствования у врача, тем более — у психиатра, нарколога!..

Для того, чтобы получить право командовать производством, гражданин должен проявить определённые способности, пройти тестирование, обучение — и, разумеется, сдать серьёзнейшие экзамены на профпригодность; вернее, сдавать их снова и снова, перед каждым более высоким постом. Кстати, периодические экзамены для управленцев — тоже хорошая китайская традиция... Непременными членами экзаменационных комиссий должны быть депутаты законодательных собраний. Без согласия местного совета на подведомственной ему территории не может быть назначен ни один руководитель; премьера, очевидно, рекомендует госкомиссия из наиболее авторитетных учёных и специалистов-управленцев, а утвердит в должности госсовет. Премьер станет по преимуществу руководителем народного хозяйства. Он назначит отраслевых министров, которые, в свою очередь, подберут директорский корпус.

Что касается высшего территориального руководства, нет нужды в его удвоении, в назначении каких-нибудь “губернаторов”: и законодательная, и исполнительная власть сосредоточатся в руках председателей советов. (Кстати, именно поэтому отпадёт и нужда в двухпалатном парламенте или в двухступенчатой структуре вроде Госдумы и Совета Федерации: избирательные округа отождествятся с территориальными админединицами).

Пост президента для такой системы, как и вообще для Русского Мира, дублирующий и лишний: в сущности, президент — это конституционный монарх, но лишённый священства, обязательного для помазанника; лидер, не отвечающий ни перед Богом, ни перед людьми, весьма условно сдерживаемый лишь писаным законом; человек, в наибольшей степени открытый соблазну перерождения, буквально по должности — кандидат в тираны!.. Главой государства вполне может стать председатель госсовета.

Третью, судебную ветвь власти, безусловно, должны составлять профессионалы, назначаемые министром юстиции и утверждаемые советами. Ни о каких присяжных или народных заседателях, по определению — дилетантах в судопроизводстве, речи быть не может, они — последний, цивилизованный пережиток самосуда... Систему обвинения и защиты, как привычную и детально разработанную, на первых порах придется сохранить, однако в будущем и она должна претерпеть изменения. Тот факт, что назначенный или нанятый специалист, вопреки объективности, должен представить подсудимого либо сущим праведником, либо исчадием зла, уже несёт в себе нечто безнравственное; как защитник, так и обвинитель профессионально беспринципны. Надо полагать, что оба процессуальных противника со временем “сольются” в одного-единственного эксперта-законника, помогающего суду установить истину — и ничего, кроме истины — о подсудимом. Вероятнее всего, эти эксперты, как бы они ни назывались, образуют структуру, призванную следить за строгим соблюдением права и законности в стране.

ІІ — ХІІ. 2006

Продолжение следует

Архів, сортувати за: Нові Відвідувані Коментовані